Летнее поэтическое приключение с У. Йейтсом

Лето с его благодатью каникул и отпусков — прекрасное время для самообучения, неспешного опробования новых приемов и формирования новых привычек в изучении иностранного языка. Одной из таких привычек может стать медленное чтение и разучивание поэзии на английском, добавлю — лучшей летней поэзии. Эта практика не только позволяет переживать красоту летнего мира тоньше и глубже, но и к концу лета приведет мышцы памяти в отличную форму, добавит необычных слов в вокабуляр и разовьет музыкальность нашей английской речи.
Наш постоянный автор Ольга ВЫШЕГОРОДЦЕВА предлагает начать летнее поэтическое приключение со стихотворения ирландского поэта, лауреата Нобелевской премии Уильяма Батлера Йейтса (William Butler Yeats, 1865−1939) «The Lake Isle of Innisfree».

Йейтс считается одним из величайших поэтов, писавших на английском языке. Создававший свои произведения в эпоху модернизма, он сознательно отказался от верлибра, мастерски используя в своей поэзии классический метр и рифму, но при этом впуская в нее темы бурного XX века, преломленные сквозь индивидуальную оптику поэта-мистика и визионера.

Стихотворение, о котором мы поговорим, было написано в 1888 году, в тот период творчества поэта, когда он принимал активное участие в ирландском освободительном движении. Стихотворение это отозвалось в литературе «кельтским возрождением». Особый поэтический голос и интонация Йейтса сложатся много позже, а в этот период молодой поэт заклинает кельтское воображение, вызывая к жизни мифологические фигуры прошлого Ирландии. Несмотря на то что «The Lake Isle of Innisfree» не принадлежит к высокому периоду творчества поэта, имя Йейтса в сознании массового читателя ассоциируется именно с этим стихотворением, наряду с «Sailing to Byzantium». Это тот случай, когда популярное стихотворение экспроприируется массовой культурой, преследует поэта и становится для него почти проклятием.

Остров Innisfree находится на озере Lough Gill в ирландском графстве Слайго, где Йейтс проводил ребенком летние месяцы. На уровне описания это — стихотворение-ностальгия, стихотворение-греза об острове как о рае и пристанище. На уровне же перформативного речевого акта это — стихотворение-решение, стихотворение-порыв и обещание самому себе. Этот оттенок передается вспомогательным глаголом will, несущим в себе смысл воления, желания. I will arise and go now, аnd go to Innisfree.

Стихотворение содержит в себе двенадцать строк, организованных в три строфы, и эта его трехчастная структура отображает слои ностальгии лирического героя. Обратим внимание на различную длину строк и на тот эффект, который создает укороченная последняя строка в каждом четверостишье. Еще мы можем почувствовать, как разгоняется ямб к середине каждой строки и как затормаживается там цезурой и снова разгоняется к концу строки. Критики уподобляют этот эффект рисунку дыхания с вдохом и выдохом, сердечному циклу или же движению волны, поднимающейся, словно медлящей и обрушивающейся вниз.

Сам Йейтс писал, что в этом стихотворении сознательно «ослабил» стандартный ритм, чтобы дать зазвучать в нем его собственной особой музыке.

I will arise and go now, and go to Innisfree,
And a small cabin build there, of clay and wattles made;
Nine bean-rows will I have there, a hive for the honey-bee,
And live alone in the bee-loud glade.


В этой строфе нам явлен призрак Генри Торо, хотя сам американский писатель-отшельник не назван. Простая мазанка — a small cabin of clay and wattles, о которой грезит лирический герой, — отсылает к хижине Торо на Уолденском пруду. Поэт мечтает о простоте жилища и пищи, добываемой своими руками. Уже в этом четверостишье мы слышим звуки — в нем гудят пчелы на лесной прогалине. Создается этот эффект аллитерациями с h, но если прислушаться, то мы услышим и другие звуки — плеск воды, который усилится в третьей строфе. Здесь же образ улья, пчел и меда окрашивает мир Иннисфри янтарным цветом.

And I shall have some peace there, for peace comes dropping slow,
Dropping from the veils of the morning to where the cricket sings;
There midnight’s all a glimmer, and noon a purple glow,
And evening full of the linnet’s wings.

Вторая строфа переводит ностальгию на уровень души. Образ медленно капающего покоя — один из прекраснейших в поэзии. Подобно тягучему меду, струящемуся из банки, душевный мир медленными каплями стекает с завес утра и пронизывает день, вечер и ночь звуками и свечением. Прислушаемся к пению сверчка и шороху птичьих крыльев. Обратим внимание на glimmer и glow, тусклое сияние луны и пламенеющий пурпурный свет полудня.

I will arise and go now, for always night and day
I hear lake water lapping with low sounds by the shore;
While I stand on the roadway, or on the pavements grey,
I hear it in the deep heart’s core.

В третьей строфе мы слышим плещущиеся воды озера — lake water lapping with low sounds, и этот звук преследует лирического героя. Это зов, который он слышит день и ночь, слышит посреди серого города. Здесь мы сталкиваемся с явным противопоставлением городского шума, тревоги и суеты, передаваемых сочетанием звуков rd, gr, ласковому звуковому покою и сиянию острова. В этой строфе присутствует призрак Лондона, и сам Йейтс в своей автобиографии подтверждает это, рассказывая историю о том, как образ рекламного фонтана в лондонском магазине вызвал в нем острое воспоминание о водах Lough Gill, о счастливом времени его детства. Но здесь можно увидеть и противопоставление Лондона Ирландии и весь раскол в сознании поэта, который связан с его двойной языковой и национальной идентичностью: он принадлежал по рождению к англо-протестантской элите Ирландии, но при этом тяготел к кельтской народной культуре.

Последняя строка показывает, что зов вод озера звучит не в уме лирического героя, а глубже — in the deep heart’s core. Это переводит ностальгию на уровень духа, уровень безличный (не my heart’s core, a the heart’s core), и вся выпуклая визуально-звуковая картина стихотворения становится слепком внутреннего пространства покоя, места внутреннего мира, который больше, чем любое конкретное идиллическое место во внешнем мире.

Любопытно послушать, как сам Йейтс читает это стихотворение, пытаясь воссоздать ирландское звучание английского языка, которое кажется несколько искусственным в его устах. Его чтение очень напоминает шаманские заклинания, ворожбу, что вполне согласуется с тем, что он делает в стихотворении — заклинает призрак рая. И ведь каждое лето нам бывает дано это переживание покоя и вечности, которое остается звучать и светиться где-то в самой глубине сердца и к которому можно возвращаться снова и снова.

https://www.youtube.com/watch?v=QLlcvQg9i6c


Преподаватель английского языка

Понравился урок? Поделитесь записью в любимой социальной сети
Другие материалы сайта